Эль Фэннинг, очень бледная и, кажется, слегка припадочная – эффект достигнут с помощью странного монтажа, при котором на любую эмоцию ребенку дается не больше двух секунд – живет в Вене 20-х годов с папой-тираном и мамой Юлией Высоцкой – певицей и, судя по всему, одной из пациенток Фрейда (эта линия, впрочем, не получает развития). После визита поющего Альберта Эйнштейна, которому героиня каким-то образом приходится племянницей, ей начинают сниться кошмары про вторжение крыс в фашистской форме, которые делают из города крематорий для игрушек. Главные крысы – Джон Туртурро, отдублированный Киркоровым, и его парализованная мама в сетчатых чулках. Собственно Щелкунчик (представляющийся всем как Н.С., но оставим эту деталь в покое) – персонаж довольно необязательный, неприятно нарисован на компьютере, и его участие в истории минимально.

В Америке, где 90-миллионный проект собрал в кино символические 0,2% своего бюджета, никто, кажется, не понял, что это вообще было. Самые вежливые рецензии состояли из повторяющегося на разные лады вопроса «зачем?». Зачем пожилой заслуженный европеец сделал трехмерный детский мюзикл про Холокост, зачем Фрейд, откуда Эйнштейн, зачем к Чайковскому слова Тима Райса (они еще не слышали слов Кортнева, которые будут здесь) – со стороны все это действительно должно выглядеть <…> неразрешимой загадкой русской души.

Инвесторы теперь молятся на европейский прокат, но, кажется, зря – «Щелкунчика» никогда не поймут нигде, кроме России. Не потому, что остальной мир впервые видит позднего Кончаловского (а это зрелище, к которому лучше привыкать постепенно), а потому, что в остальном мире отсутствует культура ёлки в ее советском понимании. И наоборот – кто хоть раз был на нормальной елке, тем ничего про «Щелкунчика» объяснять не надо – знакомая с детства эстетика опознается безошибочно.

(Отрывок из рецензии на фильм А.Кончаловского)

P.S. Гринч решил, что аллюзии на Холокост в детском рождественском фильме неуместны, и так и не посмотрел шедевр Кончаловского.