(1)Толстой вошёл в мою жизнь, не представившись. (2)Мы с ним уже активно общались, а я всё ещё не подозревал, с кем имею дело.

(3)Мне было лет двенадцать, то есть после войны прошло около двух лет, когда маму на лето назначили директором пионерского лагеря. (4)И однажды к нашему дому подвезли на грузовичке и горой вывалили в комнате прямо на пол книги – основательно бывшие в употреблении, но весьма разнообразные по тематике. (5)Кто-то заранее побеспокоился, не без маминого, думаю, участия, чтобы для детей была создана библиотека.

(6)«Ваше любимое занятие?» – (7)«Рыться в книгах». (8)Это и про меня. (9)Тогда, в детстве, тоже рылся. (10)Пока в один счастливый момент не выудил из этой горы потрёпанный кирпичик: тонкая рисовая бумага, старинные буквы «еры» и «яти», обложек нет, первых страниц нет, последних нет. (11)Автор – инкогнито.

(12)Глаз упал на начало, которое не было началом, а дальше я оторваться от текста не смог. (13)Я вошёл в него, как в новый дом, где почему-то всё оказалось знакомым: никогда не был, а всё узнал. (14)Поразительно! (15)Казалось, неведомый автор давно подсматривал за мной, всё обо мне узнал и теперь рассказал: откровенно и по-доброму, чуть ли не по-родственному.

(16)Написано было: «По тому инстинктивному чувству, которым один человек угадывает мысли другого и которое служит путеводною мыслью разговора, Катенька поняла, что мне больно её равнодушие…» (17)А ведь сколько раз и мне случалось, как и неведомой Катеньке, в разговоре инстинктивно угадывать «мысли другого»! (18)Как точно…

(19)Или в другом месте: «Глаза наши встретились, и я понял, что он понимает меня и то, что я понимаю, что он понимает меня…» (20)Опять лучше не скажешь! (21)«Я понимаю, что он понимает…»

(22)И так на каждой странице. «(23)В молодости все силы души направлены на будущее… (24)Одни понятные и разделённые мечты о будущем счастье составляют уже истинное счастье этого возраста». (25)Опять моё! (26)Так и есть: каждый день твоих детства-отрочества, если они нормальны, будто сплавлен с солнцем и светом ожидания, чтобы твоё предназначение состоялось. (27)Но как выразить вслух это снедающее тебя предчувствие, можно ли передать его словами? (28)Пока ты мучим неодолимой немотой, этот автор-инкогнито всё за тебя успел рассказать.

(29)Но кто он был – неведомый автор? (30)Чья такая волшебная книга оказалась у меня в руках?

(31)Надо ли говорить, что ни в какую библиотеку она не поехала: с обглоданными своими началом и концом она осталась у меня лично.

(32)Позже я узнал её и в переплёте: «Детство», «Отрочество», «Юность» Льва Николаевича Толстого. (33)Вот так Толстой вошёл в мою жизнь, не представившись.

(34)Иллюзия узнавания – непременная особенность классических текстов. (35)Их авторы – классики, потому что пишут для всех. (36)Это верно. (37)Но они ещё и потому вечные классики, что пишут для каждого. (38)Это верно в не меньшей степени.

(39)Юный простак, я «купился» именно на последнее. (40)Эксперимент был проведён чисто: автора скрыли. (41)Магия имени не довлела над восприятием текста. (42)Текст сам отстоял своё величие.

(43)Толстовская «диалектика души», впервые отмеченная нелюбезным Владимиру Набокову Николаем Чернышевским, как шаровая молния в форточку, сияя, влетела в очередное неопознанное читательское сердце.

 

(По Д.К. Орлову*)

* Даль Константинович Орлов (род. в 1935 г.) – критик, драматург, сценарист, публицист.

---

(1)Вечером опять сошлись у Старкиных. (2)Говорили только о войне. (3)Кто-то пустил слух, что призыв новобранцев в этом году будет раньше обыкновенного, к восемнадцатому августу, и что отсрочки студентам будут отменены. (4)Поэтому Бубенчиков и Козовалов были угнетены: если это верно, то им придётся отбывать воинскую повинность не через два года, а нынче.

(5)Воевать молодым людям не хотелось: Бубенчиков слишком любил свою молодую и, казалось ему, ценную и прекрасную жизнь, а Козовалов не любил, чтобы что бы то ни было вокруг него становилось слишком серьёзным.

(6)Козовалов говорил уныло:

— Я уеду в Африку. (7)Там не будет войны.

— (8)А я во Францию, – говорил Бубенчиков, – и перейду во французское подданство.

(9)Лиза досадливо вспыхнула. (10)Закричала:

— И вам не стыдно! (11)Вы должны защищать нас, а думаете сами, где спрятаться. (12)И вы думаете, что во Франции вас не заставят воевать?

(13)Из Орго призвали шестнадцать запасных. (14)Был призван и ухаживающий за Лизою эстонец, Пауль Сепп. (15)Когда Лиза узнала об этом, ей вдруг стало как-то неловко, почти стыдно того, что она посмеивалась над ним. (16)Ей вспомнились его ясные, детски чистые глаза. (17)Она вдруг ясно представила себе далёкое поле битвы – и он, большой, сильный, упадёт, сражённый вражескою пулею. (18)Бережная, жалостливая нежность к этому, уходящему, поднялась в её душе. (19)С боязливым удивлением она думала: «Он меня любит. (20)А я, что же я? (21)Прыгала, как обезьянка, и смеялась. (22)Он пойдёт сражаться. (23)Может быть, умрёт. (24)И, когда будет ему тяжело, кого он вспомнит, кому шепнёт: „Прощай, милая”? (25)Вспомнит русскую барышню, чужую, далёкую».

(26)Призванных провожали торжественно. (27)Собралась вся деревня. (28)Говорили речи. (29)Играл местный любительский оркестр. (30)И дачники почти все пришли. (31)Дачницы принарядились.

(32)Пауль шёл впереди и пел. (33)Глаза его блестели, лицо казалось солнечно-светлым, – он держал шляпу в руке, – и лёгкий ветерок развевал его светлые кудри. (34)Его обычная мешковатость исчезла, и он казался очень красивым. (35)Так выходили некогда в поход викинги и ушкуйники. (36)Он пел. (37)Эстонцы с воодушевлением повторяли слова народной песни.

(38)Дошли до леска за деревнею. (39)Дачницы стали возвращаться. (40)Призываемые начали рассаживаться в экипажи. (41)Набегали тучки. (42)Небо хмурилось. (43)Серенькие вихри завивались и бежали по дороге, маня и дразня кого-то.

(44)Лиза остановила Сеппа:

— Послушайте, Пауль, подойдите ко мне на минутку.

(45)Пауль отошёл на боковую тропинку. (46)Он шёл рядом с Лизою. (47)Походка его была решительная и твёрдая, и глаза смело глядели вперёд. (48)Казалось, что в душе его ритмично бились торжественные звуки воинственной музыки. (49)Лиза смотрела на него влюблёнными глазами. (50)Он сказал:

— Ничего не бойтесь, Лиза. (51)Пока мы живы, мы немцев далеко не пустим. (52)А кто войдёт в Россию, тот не обрадуется нашему приёму. (53)Чем больше их войдёт, тем меньше их вернётся в Германию.

(54)Вдруг Лиза очень покраснела и сказала:

— Пауль, в эти дни я вас полюбила. (55)Я поеду за вами. (56)Меня возьмут в сёстры милосердия. (57)При первой возможности мы повенчаемся.

(58)Пауль вспыхнул. (59)Он наклонился, поцеловал Лизину руку и повторял:

— Милая, милая!

(60)И когда он опять посмотрел в её лицо, его ясные глаза были влажны.

(61)Анна Сергеевна шла на несколько шагов сзади и роптала:

— Какие нежности! (62)Он Бог знает что о себе вообразит. (63)Можете представить: целует руку, точно рыцарь своей даме!

(64)Бубенчиков передразнивал походку Пауля Сеппа. (65)Анна Сергеевна нашла, что очень похоже и очень смешно, и засмеялась.

(66)Козовалов сардонически улыбался.

(67)Лиза обернулась к матери и крикнула:

— Мама, поди сюда!

(68)Она и Пауль Сепп остановились у края дороги. (69)У обоих были счастливые, сияющие лица.

(70)Вместе с Анною Сергеевною подошли Козовалов и Бубенчиков.

(71)Козовалов сказал на ухо Анне Сергеевне:

— А нашему эстонцу очень к лицу воинственное воодушевление. (72)Смотрите, какой красавец, точно рыцарь Парсифаль.

(73)Анна Сергеевна с досадою проворчала:

—Ну уж красавец! (74)Ну что, Лизонька? – спросила она у дочери.

(75)Лиза сказала, радостно улыбаясь:

— Вот мой жених, мамочка.

(76)Анна Сергеевна в ужасе воскликнула:

— Лиза, что ты говоришь!

(77)Лиза проговорила с гордостью:

— Он защитник Отечества.

 

(По Ф. Сологубу*)

 

* Фёдор Сологуб (1863–1927) – русский поэт, писатель, драматург, публицист.

 

---