(1)Как-то Анатолий Бочаров высказал предположение о наступившем периоде усталости нашей военной прозы. (2)Не стану по примеру некоторых специалистов этого рода литературы опровергать видного критика и теоретика советской литературы, немало сделавшего и для осмысления военной прозы: вполне возможно, он прав. (3)Как и всякое живое дело, военная проза в своём развитии не может избежать определённых спадов. (4)Но вряд ли когда-либо померкнут в её сокровищнице замечательные по мастерству и правдивости произведения, принадлежащие перу Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Константина Симонова, Владимира Богомолова, Константина Воробьёва, Юрия Гончарова, Евгения Носова, Сергея Крутилина и других. (5)Написанные, казалось бы, об одном и том же, о человеке на войне, эти произведения несут в себе неиссякаемое разнообразие – жанровое, тематическое, стилевое, различие личностно-авторского отношения к войне и её непростым проблемам. (6)Но, разумеется, самое ценное в них – правда пережитого, достоверность подробностей и психологии, неизменность гуманистического отношения к человеку самой трудной судьбы – солдату на самой большой и самой кровавой войне. 

(7)О войне написано много во всех жанрах литературы, на 77 языках народов нашей страны, разумеется, с различной степенью мастерства, умельства, талантливости. (8)Что до меня как читателя (да, я думаю, и до большинства читателей, воевавших и невоевавших), то, может быть, для нас дороже всего в этих книгах не мастерство изложения, не красочность слога, но – правда. (9)За тысячелетия земной истории о войне на всех языках мира написано много неправды, красивых сказок и прямой лжи. (10)Говорить неправду о ней не только безнравственно, но и преступно как по отношению к миллионам её жертв, так и по отношению к будущему. (11)Люди Земли должны знать, от какой опасности они избавились и какой ценой досталось им это избавление. (12)Что касается читателя, то ему интересно знать всё: от переживаний солдата в передовом окопе до работы крупных штабов и ставки по руководству войсками. (13)Литература многое сделала для раскрытия психологии рядового бойца и младшего офицера переднего края, но по причине отсутствия прежде всего личного опыта у её авторов она оказалась некомпетентной во всём, что касается крупных штабов, объединений, ставки. (14)Этот пробел в значительной мере восполняют военные мемуары, принадлежащие перу генералов, крупных военачальников, у которых немало честных и хороших книг. (15)Но немало также и таких, где фактическая сторона изложения воспринимается с большим сомнением, где, как писал недавно Виктор Астафьев, «проступает явное враньё». (16)В самом деле, часто трудно добраться до сути через аккуратный штакетник¹ округлых стереотипных фраз или задним числом сочинённых подробностей, заимствованных из фронтовой печати тривиальных примеров и бесконечных страниц разговоров. 

(17)Да, люди по праву хотят знать о войне полнее, больше, особенно о том, что лежит за пределами их жизненного или военного опыта. (18)Но когда я читаю длинные главы, описывающие в подробностях жесты, выражения, всё те же разговоры генералов, маршалов, исторических лиц, сокровенные раздумья о собственных военных просчётах бывшего наркома обороны, я с недоумением обращаюсь к имени автора на обложке и спрашиваю себя: откуда всё это? (19)Из каких документов, по чьим свидетельствам? (20)Ах, это авторский домысел, стало быть, сочинённость, выдумка, но тогда, извините, тогда мне это неинтересно.

(21)Кому нужна эта художественность, ради которой попирается главное и, может, единственное достоинство этого рода литературы – правда. (22)Тем более что у нас есть и примеры другого рода, замечательные примеры высокого документализма и самой высокой гражданственности. (23)Здесь уместно вспомнить творчество, да и всю жизнь незабвенного Сергея Сергеевича Смирнова. (24)Его книги способны стать образцом, примером для подражания последующих поколений писателей-документалистов. (25)Или же «Блокадная книга» Адамовича и Гранина, где всё – факт, жизнь, судьба, уже принадлежащие истории. (26)Трагической странице нашей с вами истории.

(27)Тот же Виктор Астафьев писал недавно: «Думаю, всё лучшее в литературе о войне создано теми, кто воевал на передовой». (28)В общем, это справедливо, хотя я бы не стал утверждать столь категорично, соглашаясь, однако, с той частью его утверждения, что личный опыт войны здесь незаменим. (29)Вся беда литературы второго сорта как раз и заключается в отсутствии определённого личного опыта у одних авторов и в попрании этого опыта теми, у кого он есть, в уходе за его пределы, я бы сказал, за пределы какого бы то ни было опыта в область сочинительства, приблизительности и – неправды. (30)И потому такая литература, с каким бы изяществом она ни была создана, неприемлема по своей сути: она не прибавляет ничего к познанию и осмыслению духа войны, а уводит читателя в область мифов, ортодоксии² и домыслов. (31)Во всяком другом случае, может быть, об этом и не следовало бы говорить, но прошлая война для нас, как недавно писал Евтушенко, слишком сокровенная тема, прикасаться к которой надобно с ясным сознанием огромной ответственности: под ней море народной крови.

(32)Виктор Астафьев прав: память человеческая избирательна и любит приятное. (33)К старости всё трудное видится в ином свете, нежели в том, что освещал му́ки, кровь и страдания в годы военной молодости. (34)Задним числом кому не хочется видеть себя героем? (35)Это понятно и извинительно для всякого стареющего человека, но не для литературы. (36)Литература не имеет права на старость и должна всё помнить в подробностях, в первозданности, не упускать ничего.

(По В.В. Быкову*)

* Василь Владимирович Быков (1924-2003) – белорусский советский писатель, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны.

1 Штаке́тник – забор, изгородь из узких планок.

2 Ортодо́ксия – консервативный тип мышления, противостоящий реформаторству.